Пока писала обзор на Метаморфозы, мне пришла в голову мысль о том, что вообще-то мы сейчас специально покупаем гранулирующую акварель за много денег, но по факту ведь грануляцию может давать как сам пигмент, так и не до конца растертая акварель. А следовательно раньше, когда не было станков для тонкой долгой растирки, возможно вся акварель могла быть гранулирующей? 🤔🤔🤔 Меня так это увлекло, что я провела небольшое исследование, которым и спешу поделиться.
На самом деле примерно так и обстояла ситуация с красками раньше, а вот мода была совсем другой. Заливки должны были быть чистыми, прозрачными и однородными. В открытом доступе при желании можно найти оригиналы руководств по акварели XVIII–XIX веков, таких как “The Art of Drawing and Painting in Water-Colours” (Francis Nicholls, 1817) и “Handbook for Young Artists” (J.D. Harding, 1845). Загвоздка лишь в том, что термина «granulation» тогда не существовало — чаще описывались дефекты красочного слоя такие, как sediment (осадок), mud/muddiness (мутность), fault (дефект) или unevenness (неравномерность).
В книгах XVIII–XIX веков нередко встречаются предупреждения о недопустимости осадка: например, Nicholls советует избегать «muddiness of colors», «cast down or settle», «stains and specks left by impure pigment», а также «defective washes» (дефектные заливки) из-за плохого качества пигмента.
Просто оцените, как прописана текстура дерева на палитрах
В «Handbook for Young Artists» Harding призывает: “The utmost care must be taken that no particles of color are suffered to settle in blotches… such defects utterly destroy the delicacy and transparency of watercolour.” («Нужно тщательно следить, чтобы частицы краски не оседали в пятнах… такие дефекты полностью разрушают чистоту и прозрачность акварели»).
Ошибками считались: неравномерность, осадок, пятна, «мутная» заливка, зернистость пигмента, нерастворенные частицы — все эффекты, связанные с современной грануляцией, воспринимались крайне негативно. Рекомендации сводились к выбору максимально тонких, равномерно растворённых красок и тщательному контролю за техникой. А все эти дорогущие сейчас минеральные пигменты — от лукавого.
Мне стало еще любопытнее, я пошла смотреть в музеях акварели и получается, что до определенного момента акварель в целом не использовалась как самостоятельный материал — только для грубых эскизов и подмалевков. Если же была задача сделать что-то более-менее смотрибельное, то часто добавлялись карандаши, пастель, гуашь или еще какие-то медиумы.
Вот, например, чудесная работа Дюрера с гуашью.

Великолепная работа Эмили Медиз-Пеликан 1835 года в сочетании с карандашами и углем

А вот проходит некоторое время и можно увидеть эскиз Сарджента, грануляция в верхней части хорошо заметна. Поверьте, я потратила много времени, чтобы найти примеры грануляций на известных работах.

“Ужасная” грануляция от Тернера - один из первых моментов в мировой истории, когда к акварели повернулись лицом

Отдельное исключение — акварель на слоновой кости, это особенная поверхность, которая позволяла очень тонко выглаживать заливки и главное убирала противную грануляцию, потому что краска не растекалась по гладко отшлифованной поверхности.
Из всего этого у меня сложилась в целом история акварельной живописи, про которую я расскажу отдельно при случае. Но по факту наблюдений и чтений моя гипотеза подтвердилась — такая модная грануляция сейчас, это ужас всех акварелистов в прошлом, идущий по умолчанию со многими акварельными красками. Авторы придумывали тысячи ухищрений, чтобы не допустить бесконтрольных потеков и распадов — все то, за чем мы с восхищением смотрим в наше время и пытаемся повторить. Такие вот повороты судьбы и тяжелая история у акварели, как оказалось.


























